Русская водка, черный хлеб, селедка…
О масштабах пьянства на селе сегодня можно говорить с особой тревогой. Почему именно сегодня? Ведь традиционно деревенских жителей «обвиняют», скажем так, в злоупотреблении… Ведь и поговорка – что за свадьба без драки, скорее всего, имеет сельские корни. Тем не менее, проблема злоупотребления спиртными напитками сегодня в провинции приобрела хроническую форму.
Истребление самогонщиков
– Вы спрашиваете, много ли у нас в поселке крепко пьющих? Наверное, столько же, сколько в каждом поселении. Если в цифрах, то человек 10-12 на каждую сотню жителей, – говорит председатель ТОС «Медведица» Жирновского района Тамара Везирова. – Когда мы создали свой ТОС, – то первым делом постарались истребить самогонщиков, как класс, – рассказывает она. – Ходили в рейды, вели разъяснительные беседы, вместе с участковым изымали агрегаты. Сейчас стало более или менее спокойно. Но нет-нет, да и проявится какая-нибудь язва. Вот недавно к нам обратилась мать молодой женщины: «Помогите, – говорит, – сладу с ней нет. По ночам где-то блукает, под утро вся синяя возвращается, чуть не ползком». Поговорили с ней, но разговорами сыт не будешь. Устроили ее на работу через службу занятости. Она теперь в поселке занимается озеленением, уборкой территории. Меняется человек на глазах. А еще у нас у магазина обосновался бомж из местных. Главное, семья его у нас тут же живет, но и жена, и дочь давно махнули на него рукой. По пьянке он и ногу потерял. Сидел, просил милостыню. Я сама его отвезла в районную больницу, там подлечили. Сейчас оформляем документы, чтобы устроить в дом для престарелых. Может, спасем еще одну человеческую душу.
В нише не «захлебнешься»
Опыт этого ТОСа, конечно, надо тиражировать и тиражировать. Хотя многие активисты общественного самоуправления, а это преимущественно женщины, и сами по себе очень агрессивно настроены и борются против пьянства. Но… Как свидетельствуют многие социологические опросы, крепка база для попадания в сети пагубной привычки. В сельской местности велика безработица. С массовым распадом коллективных хозяйств многие так и не нашли себе постоянную работу. Фермеры на «постоянку» принимают немногих, чаще на сезонные работы, но тоже раз-два и обчелся. Что делать? Частный бизнес, но какой? Во-первых, теория утверждает, что успешно своим делом способны заниматься 3-5% даже от числа желающих. Во-вторых, на селе ниши для бизнеса уж больно мелкие. Магазин, парикмахерская, какие-то бытовые услуги, ну, мини-пекарня, наконец… Небогатый выбор. Опять же, хоть небольшой, но для начала капитал надо иметь. А у кого он после дефолтов, постоянной инфляции в селе остался?
Остается еще одни резерв – личное подсобное хозяйство. Коровки, бычки, поросята, овечки, птица… Традиционно крестьянское занятие? Но тут свои пороги имеются. С крупным рогатым скотом на мясо все ясно. Выращивать бычка надо два года, за это время он съест уйму кормов. Выручка, отметим, раз в два года. При вычетах всех затрат (не считая своего немалого физического труда) невелика будет. С коровами тоже хлопот много, а реализовать молоко трудно. И цены на него жалкие. Поросята? Грозный призрак африканской чумы у многих напрочь отбил охоту к свиноводству. Вообще на тему «мелкотравчатого» бизнеса в рамках ЛПХ можно говорить долго. Только вывод неутешителен. Опыт доперестроечной работы в производстве пусть не самом эффективном, но более производительном, механизированном многих отталкивает от возврата к методам хозяйствования по принципу «дедовского» подворья. Возвращаться в прошлое большинство не хотят. Если желает завести животноводческий бизнес молодой человек, то это – современная ферма. Только на нее своих денег нет, а кредиты разорительные.
В общем, многие благополучные сельские жители от невозможности реализоваться, от безработицы стали западать на «горькую». Еще больше морально многих подкосило постоянное безденежье. Когда здоровый мужчина месяц, полгода с полупустыми карманами, его статус хозяина дома невольно размывался. И это тоже провоцировало поход к спасительной рюмке, где под «парами» можно было вволю реализовать смелые, но нереальные фантазии успешного дела.
Миф о независимости?
Осуждать здесь мужчину легче всего – безволен, тряпка и т. д. Но не все так просто, как опять утверждает социология. Мотивация к созидательному труду у ведомого может быть очень сильной. Но ему необходимо, в прямом смысле, «подсунуть» работу под нос. Проще говоря, посадить за баранку грузовика, рычаги трактора или отправить на скотный двор, объяснив задачу. Собственной же инициативы его хватит только на фантазии и на спасительное, но безнадежное – начну завтра. А баба Дуня с напитком, стимулирующим фантазию, и с предложением отработать в огороде уже сегодня рядом…
Но опять здесь имеются нюансы. Социология, конечно, серьезная наука. Однако она рассчитана на усредненные вводные. То есть, после анализа делаются выводы общего характера. А если с привязкой к определенной местности? К людям определенной социальной ориентации, с определенными традициями, устоями? Здесь теория, не учитывая частности, просто буксует. Скажем, в Суровикинском районе были случаи, когда серьезные механизаторы не шли трудиться в фермерское хозяйство. Аргументировали так – все предки были вольными, а я – наемник? Не хочу работать на «хозяина». В том же Заволжье, где фермеры имеют овощеводческие хозяйства, они сталкиваются с упорным нежеланием местного населения трудиться у них на полях. Кстати, фермеры-овощеводы в определенной степени создали миф о полной деградации здешних и утверждают, что все спились. Настоящий «миф» здесь состоит в том, что большинство бизнесменов-овощеводов нещадно эксплуатируют своих рабочих. Попросту плюют на все трудовые нормы, заставляя гастарбайтеров пахать от зари до зари на плантациях.
Прогрессивный и деловой молодой фермер Антон Иванов из Среднеахтубинского района говорит: "Мне проще нанять узбеков, оформить их официально и платить им зарплату, которая в моем хозяйстве составляет в среднем 10 тысяч рублей. На местных «работяг» у меня надежды нет. Получат первый аванс, и ищи его, свищи его".
А может, за 10 тысяч рублей местные действительно не хотят гнуть спину под палящим солнцем с утра до вечера? И демонстрируют свою независимость тем, что да, отработали-получили, но не до конца продаются задешево…
Ведь факты таковы – еще 20 лет назад трудозанятость здесь была практически стопроцентной. И не было такого массового невыхода на работу, как утверждают сегодня фермеры.
На северо-западе области, в традиционно казачьих районах, свои «законы». Так, у главы фермерского хозяйства из Новоаннинского района Василия Плешакова, толкового и расчетливого агрария, иной подход к трудовым взаимоотношениям. Уважительный, но не панибратский.
– На своих угодьях в 2,5 тысячи гектаров я никогда не использовал труд гастарбайтеров. У меня работают постоянно около 20 человек из местных. С пьянством борюсь своим методом – рублем. Причем все честно и открыто. Подвел меня, коллектив – гласно или в должности понижаю, или создаю условия труда тяжелей. Например, добросовестный работник трудится на технике, оснащенной кондиционером. А выпивоха в прожаренной на солнце кабине пусть винные пары выпускает. В 90-е годы я предлагал некоторым кодироваться, но не принуждал. Просто ставил перед выбором: либо кодируйся, либо расчет. Все честно, тем более, что зарплата у ребят достойная. Здесь скупиться – себе дороже. А вообще если про выпивку? На хуторе, конечно, любят в праздники выпить. А то ведь не праздник это… И хотя в семье не без урода, но люди совестливые, не опускаются до безобразия.
Безжалостно «слить» Бахуса
Конечно, масштабное пьянство на селе сегодня имеет социальные корни. Общество, больное тотальной безработицей, неопределенность завтрашнего дня, неуверенность в своей нужности, неспособность достойно обеспечить семью – многие ломаются на этих проблемах. И находят выход в безвыходном – в алкоголе.
Главный врач областного наркологического диспансера, главный нарколог региона Николай Красюков также утверждает, что «если говорить о сельском населении, то там пьянство – почти догма». Он же называет проблему пьянства очень острой.
– Мы активно работаем в этом направлении, – говорит он. – И сельских алкоголиков стало меньше по сравнению, скажем, с 2009 годом. Видимо, сказывается комплексная работа общественности, наша.
Снижение количества пациентов, по словам Николая Дмитриевича, во многом происходит еще и от того, что с каждым годом все больше юридически грамотных граждан обращаются к наркологу на анонимной основе. Соответственно их не ставят на учет. А потому точных данных, сколько у нас сельских, а сколько городских любителей зеленого змия, нет. Однако приблизительные цифры за 2012 год уже подбиты. Сельских жителей на учете в областном наркологическом диспансере - 9341 человек. Причем 1417 из них женщины, 8 – дети и 75 – подростки.
Хочется верить утверждению нарколога. Хотя? Вряд ли запойные сельские алкаши стали вдруг юридически более грамотно подкованы. Да и есть иные мнения на этот счет. Некоторые циники утверждают, что алкоголиков попросту становится меньше по причине ускоренного их ухода в мир иной…
Только Николай Красюков не обольщается по поводу того, что проблема разрешится сама собой. Напротив, он считает, что необходимо в обществе вести целенаправленную работу по предупреждению в первую очередь бытового пьянства.
– В глухих хуторах, селах дети наблюдают повседневное почитание Бахуса. Пойти им некуда. Сегодня смотрят, завтра подражают. А подростковый алкоголизм развивается катастрофически быстро, – продолжает медик-специалист. – Если у взрослых людей переход от простого пьянства к болезни занимает от 5 до 10 лет, то формирование хронического алкоголизма у подростков происходит в 3-4 раза быстрее. Мы стараемся как можно чаще выезжать с пропагандой здорового образа жизни именно в отдаленные уголки области. Но этого мало. Надо, чтобы работа такая велась комплексно.
Здесь невозможно возразить наркологу. Осталось лишь решить, как занять трудом в первую очередь сельскую молодежь и обеспечить гарантию социальной стабильности населения. Нелегкая это задача на фоне достаточно неопределенной перспективы масштабности развития АПК в целом. Но и Бахус может сдаться только в том случае, если его «сольют» вместе с безнадегой и безденежьем в прошлое.
Елена САДЧИКОВА
Цифры и факты
По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), употребление в год более восьми литров алкоголя на человека в стране приведет к необратимому угасанию этноса. Согласно статистическим сведениям, в России около 3,5 млн человек вовлечено в тяжелое и болезненное пьянство.
Не так давно было проведено анкетирование среди волгоградских подростков. Данные ошеломляющие: по популярности на первом месте пиво, его предпочитают 23% опрошенных. Но все-таки 36% предпочитают крепкие напитки, среди которых и водка. 9% респондентов ответили, что ежедневно употребляют алкоголь. А 63% заявили, что один или несколько раз пострадали от отравления алкоголем.
Кстати:
Исследования специалистов показали, что алкогольные напитки никакими целебными свойствами не обладают – нет безопасных доз алкоголя, уже 100 г водки губит 7,5 тысячи активно работающих клеток головного мозга. Алкоголь является наркотическим ядом, он действует, прежде всего, на клетки головного мозга, парализуя их. Даже небольшие дозы алкоголя понижают работоспособность и ведут к быстрой утомляемости, рассеянности, затрудняют правильное восприятие событий.
