Рядовые армии тыла

То, что сделали женщины, старики и дети, работая в тылу, в простом человеческом сознании просто не умещается. Не было ни стона, ни оха: пахали и косили на себе – полуголодные, полураздетые… Те, кто ковал победу в тылу, десятилетиями находились в тени славы фронтовиков. Ратные подвиги бойцов Красной Армии Родина отмечала орденами и медалями, благодарностями командования. А вот в тылу награды были крайне редки. Найти почетную грамоту военной поры – задача наисложнейшая.

– С этим я не могу согласиться, – возразила Лидия Яковлевна Пахомова, труженица тыла, участница Черкасовского движения. – Ведь у меня два ордена Знак почета, а это значит, что не забыли и о нас. Все, что у нас было, мы отдали в те годы на алтарь Победы, не думая ни о каких привилегиях. Миллионы бойцов трудового фронта сражались за каждый пуд хлеба, за каждую тонну сланца, за каждый собранный самолет или танк.

Мы сидим в маленькой квартирке на Тулака, пьем чай с вкусными пирожными. На полу у ног хозяйки мирно спит роскошный персидский кот Красавчик. Но после того как начала свой рассказ Лидия Яковлевна, эта благостность вдруг куда-то улетучилась.

– Тогда это Куйбышевская область была, сейчас Самара. Мне 17-й год. Жила я с мамой и сестренкой. Конечно, мать тряслась над нами – боялась, что на фронт заберут. Правда, тогда 25-й год на фронт не брали, только на восстановление или учебу. А тут вызывают меня в райком комсомола. Спрашивают: «Сталинград-то знаешь? Вот и поедешь туда на восстановление. Помогать нужно, сделать так, чтобы Сталинград стал красивее, чем он был ранее». Дали мне путевку центрального комитета комсомола: «Молодые друзья, сейчас в вас большая нужда, все на фронте и вы должны помочь на восстановлении героического города, города Сталина». И я твердо соглашаюсь. Было нас 105 человек и почти все девчонки, только трое ребят с нами поехали. Прибыли мы на пароходе в Сталинград 9 мая 1943 года.

Согласно той же путевки комсомола мама меня снаряжала в дорогу – там было написано: возьмите с собой кирку и лопату. Других рекомендаций не было, но мы потом пожалели. Той обувки, в которой мы приехали, хватило только месяца на два. Нас направили на расчистку тракторного завода. Рекомендации были жесткие: ни влево, ни вправо от флажков красных – кругом мины, и дорогу прокладывали солдаты. Вот по эти дорожкам нас пешком на тракторный и привели. Жить негде, только палатки натянуты. До холодов так и жили, потом переселили нас в заводоуправление, а там только одни стены.

Никто с нами тогда и считаться не хотел. Да я и не жалуюсь, тогда вся страна разрушена была, а работать некому, все воюют. Расчищали мы территорию тракторного завода – убирали труппы немецких солдат, которые остались там после битвы. Наших-то солдат похоронили, а эти бесхозные валялись кто как, с оттепелью запах стоял там невыносимый. Вот мы вдвоем и тащим это тело. Поначалу часто плохо становилось, но быстро привыкли и уже не обращали внимания на все эти «мелочи».

Стаскивали трупы в речку Сухую Мечетку. Никто их не зарывал тогда – скидывали вповалку. Меня потом удивляло, когда немцы-туристы просили показать захоронения немецких солдат. Ну, показывали приблизительно где, а ведь в 43-м их просто заваливали бульдозером и сравнивали с землей.

Ходить нам было не в чем – дали ботинки на деревянном ходу – не гнуться ни туда, ни сюда. Но и это нас не пугало, потом уже нас обули в валенки, которые с немцев поснимали. У меня, например, был один валенок серый, а другой белый. Как в песенке про гусей. Утром идешь на работу – подморозило. После 12-часовой смены возвращаешься по воде с мокрыми ногами. В сталелитейном цехе стояли буржуйки, ноги к ним выставишь, сушишь, а от валенок пар идет. Некогда было плакать, да и некому – мамы-то рядом нет, работать надо было. А я была старостой – пример для всех.

Уже позже нам на помощь прислали пленных «власовцев». Холеные, одеты… хоть сейчас на парад. Ходили они без конвоя, в том числе и по общежитиям, а кругом девушки. Мы, конечно, отправились в райком комсомола, говорим, что хотите делайте, но такого бардака быть не может. Ведь нашему брату, активу, не давали слова сказать – райком во всем главный. А у девчонок глаза горят – все эти предатели с аккордеонами как на подбор, не сравнить с нашими солдатами. Кое-кто из девчонок не смог устоять против такого «обаяния» вновь прибывших. Мы этих девчонок из общежития выгнали. До сих пор двоих из них встречаю на улице, в гости набиваются…

Потом уже было организовано Черкасовское движение – 12 часов работаем на расчистке, потом 4-5 часов на строительстве. Стало легче только тогда, когда из Сибири возвратились эвакуированные работники тракторного завода. Но все равно – они-то мастера, а мы рабочие. Да еще в Сталинград прибыли специалисты из Москвы – станкостроители. Стали мы станки из Волги доставать, а потом их от ржавчины очищать, параллельно учились на этих станках работать.

Были, конечно, мысли о возвращении домой, но местные нас убеждали, что красивее города, чем Сталинград, не найдешь. Так и оставались, да еще и родных сюда перевезли.

Илья Филиппович Кузнецов был у нас начальником цеха, он за нами в Куйбышев приезжал, он же и учиться меня заставил. Тогда организовали машиностроительный техникум. А учиться пришлось на вечернем факультете – у меня уже тогда маленькая дочка была. А мужа, кстати, я на заводе нашла. Тогда работала комсоргом в монтажном цехе. И вот в 1945 году раненых уже на фронт не отправляли, а после лечения направляли на завод. Прибегают ко мне в комитет комсомола девочки: «Иди, посмотри какой парень приехал». Ну и что парень, мало ли их прибывает к нам на завод. Только девчонки ушли, я тайком пошла и посмотрела. На всю жизнь! Саша Пахомов был во время войны командиром «Катюши», защищал Сталинград, воевал под Курском, там его и ранило. После лечения он вернулся в город, где прошло его боевое крещение – под Сталинградом ему исполнилось 18 лет.

Поженились мы, дали нам комнату на тракторном, вся жизнь там прошла. С лекций дочку кормить бегала, муж бурчал, был недоволен моей учебой, но техникум я все же закончила. А потом в 1950 году заочно высшую партшколу при ЦК КПСС. На заводе меня выбрали заместителем секретаря парткома, а партком у нас был тогда на уровне райкома партии – завод-то огромный. Потом работала в райкоме секретарем по идеологии, председателем райисполкома Тракторозаводского района. С моей подачи улицу Дзержинского сделали волгоградским Арбатом. Многие тогда были против, а сейчас старожиды называют эту улицу улицей Пахомовой.

Через семь лет меня избирают секретарем исполкома облсовета. Проработала там 14 лет. При мне поменялось три председателя облисполкома: Бородин, Ломакин, Орлов. Вот при Орлове я и ушла, мне уже было 60 лет.

Но на этом боевой путь Лидии Пахомовой не закончился, дальше была работа в Комитете защиты мира, создание женского Совета, который сейчас называется Союз российских женщин, и пост ответственного секретаря Союза.

Много пережито, много выстрадано. Но, как призналась мне сама Лидия Яковлевна, счастливее тех трудных военных лет не было. И кто знает, как сложилась бы ее судьба, если бы не путевка от Куйбышевского райкома комсомола, которая и стала путевкой в жизнь.

Елена САДЧИКОВА.

Фото Игоря ГОЛЬДБЕРГА

и из архива Л. Я. Пахомовой

Победа_1: День Победы 9 мая 1945 года (Лидочка крайняя справа)

Победа_2: Лидия Клименкова, 1947 год

Пахомова: Лидия Пахомова, 2010 год