Из степного хутора в морские пучины

О том, что в нашем степном краю могут быть подводники, раньше я даже подумать не могла. Знакомство с жителем Михайловского района Анатолием Алексеевичем Свечинским, который в прошлом служил на атомных подводных лодках, доказало – еще как могут!

В 60-е годы, в самый разгар холодной войны, когда стремительно развивался советский подводный атомный флот, способный оказать реальное сопротивление американским эсминцам, на службу в отечественный ВМФ моряков выбирали отнюдь не по территориальной принадлежности. Анатолий Алексеевич вспоминает:

– Закончив в 62-м году школу в хуторе Большом, я поступил в сельскохозяйственный институт. Но проучился там совсем недолго. При нем была военная кафедра, и вскоре меня призвали в армию. А у меня никого не было, ни отца, ни матери, воспитывала одна бабушка. Направили в Кронштадт, где из 1700 человек лишь 30 прошли проверку на службу в ВМФ. Я попал в святая святых – на атомные подводные лодки, ставшие тогда сенсацией для Запада, думавшего, что мы на такое не способны. Проверок пришлось пройти несусветное количество. Помогло то, что по многим видам спорта у меня были разряды: по лыжам, конькам, плаванию, стрельбе из винтовки. А еще надо было очень хорошо знать математику, чтобы, например, суметь просчитать, как поразить корабль противника или ликвидировать аварию. Интегралы, дифференциалы – моя стихия.

В 1964-м, после того, как Анатолий Алексеевич блестяще прошел подготовку в учебном отряде, его направили на крейсер-ракетоносец в Североморск, на стоянку засекреченных атомных подлодок в Западной Лице. На командире группы торпедных электриков Анатолии Свечинском лежала ответственность за цели на поражение. Через три месяца судно ушло в Саргасово море к берегам Кубы.

Стоит пояснить, что в 1962-м США разместили на территории Турции свои стратегические ракеты, направленные на СССР. В ответ на это Хрущев принял решение о размещении советских ракет на Кубе. Переброска войск и боевой техники проходила в строжайшей секретности, даже капитаны судов и командиры воинских частей до самого выхода в море не знали, куда и зачем отправляются.

Анатолий Алексеевич рассказывает, что в отпуске, сроком на 89 суток, который он получил после, ему пришлось изрядно конспирироваться. Слушаю его, и кажется, будто это какая-то нереальная история из шпионского фильма.

– Когда вернулся домой, сразу вызвали на допрос в военкомат. Перед этим же нас предупредили: нигде и ничего не рассказывать. Один особо подозрительный кэгэбэшник решил меня хитростью взять. На столе у него лежал номер «Комсомольской правды», в котором на передовице я увидел торпедную лодку с нашей базы. Только мельком я глянул на газету, и лицо сразу покраснело – узнал командира. А кэгэбэшник этого и добивался, специально газету подложил. Говорит: «Ты что, знаешь его?» А я выпалил: «Да». Но, к счастью, все обошлось, испугался он, сказал, чтоб меня никто не трогал, а то и сам я куда не надо попаду, и других за собой потяну еще.

После был второй поход в Северную Атлантику. И снова отпуск. Когда в него уходили, получили предупреждение: где бы мы ни отдыхали, по первому спецсигналу должны немедленно выехать в свою часть. Когда сигнал поступил, я был в Херсоне. Ринулся в аэропорт – билетов нет. А тут еще военный патруль с расспросами. Долго бился, чтоб мне представителей КГБ по телеграмме вызвали. Но все-таки удалось тогда вылететь в Москву. Это было время арабо-израильского конфликта. Для тридцати американских кораблей охраны мы остались незамеченными, пройдя вокруг Англии через Гибралтар к берегам Израиля. Ни одна радиослужба не засекла нашу лодку. Чудо, что война не началась, это нас тогда и спасло.

«За все время холодной войны наших подводников и подводных лодок погибло больше, чем в русско-японскую, первую мировую, Гражданскую, советско-финскую войны, вместе взятые, – пишет журналист и писатель, а в прошлом офицер-подводник Николай Черкашин. – Это была реальная война с таранами, взрывами, пожарами, с затонувшими кораблями и братскими могилами погибших экипажей. В ее ходе мы потеряли 5 атомных и 6 дизельных подводных лодок. Противостоящие нам ВМС США – 2 атомные субмарины».

– Так хочется найти своих сослуживцев, встретиться с ними. Со многими, конечно, поддерживаем связь, например, в нашем же хуторе живет еще один подводник Иван Семенович Лапин, служивший на дизельной лодке, – поясняет Анатолий Алексеевич. – Но так нас по стране разбросало, что о многих с тех времен совсем уж ничего не слышно. 7 апреля будет День памяти погибших подводников, очень хочется отдать дань уважения нашим павшим героям, вспомнив замечательную военно-морскую песню:

Автономке конец, путь на базу домой,
Тихо лодку глубины качают.

Спит 9-й отсек, спит пока что живой,

Только вахтенный глаз не смыкает.

О чем думал тогда, может быть, вспоминал

Зов друзей или очи любимой?

Только запах чужой вдруг мечты оборвал:

Газ угарный несет шлейфы дыма.

Те, кто спал, кто мечтал и кто вахту держал

По постам боевым разбежались.

А в 9-м кто встал, кто услышал сигнал,

За себя и за лодку сражались.

Екатерина МАНТУЛЕНКО